Молчание нарастало. Но как это возможно?

Молчание нарастало, и казалось, что оно способно дойти до тех пределов, до начал, когда не было ни слов ни звуков. И даже времени. Всякая очевидность исчезла. Это было уже не молчание, это была пауза.

На паузу было поставлено даже время. Часы шли, маятник качался, но... он перестал перекачивать время, он качался вхолостую, его движения потеряли смысл как опустевшие качели. Вот качели на дереве, вот девочка на качелях, вот девочка со смехом убегает, и уносит с собой смысл, качели ещё качаются, но смысл исчезает по мере того, как смех растворяется в плотном воздухе.

Всякая очевидность исчезла. Предметы остались, но они потеряли смысл. Они стали самими собой. Предметами. Натюрморт перестал быть натюрмортом, и стал частью пейзажа.